Контакти
RSS
Косенко З.А. Грани личности // Збірник наукових праць Інституту Тутковського. – 2012. – № 1(3). – С.75-77.
К 100 летию со дня рождения Марка Лейбовича Левенштейна, публикуем воспоминания Косенко Зои Андреевны, микропалеонтолога, бывшего начальника литолого-стратиграфического отряда Артемовской комплексной геологоразведочной экспедиции ПГО «Донбассгеология». Статья предоставлена Олесей Ильиничной Спириной.
О человеке, влюбленном в свою профессию и достигшем в ней совершенства, говорят: «специалист от Бога». Мне посчастливилось долгие годы работать рядом с таким человеком – Марком Лейбовичем Левенштейном. Первая встреча с ним состоялась осенью 1960 года.
Однажды начальник отдела С.П. Бондаренко сказал, что к нам придет Марк Лейбович Левенштейн, чтобы просмотреть пробы из последнего производственного заказа Горловской экспедиции. «Образцы из обычного микропалеонтологического заказа разве должен просматривать сам главный геолог треста? – удивилась я. – Разве ему хватает времени на это?» Степан Петрович мне ответил: «Ну, значит, образцы наверняка не совсем обычные. Вероятно, эта скважина должна была перебурить крупный надвиг. Может быть, проектный разрез значительно отличается от фактического, и Марк Лейбович решил проверить свои предположения на этот счет. А сама процедура просмотра проб будет очень интересной. Увидите, как он станет священнодействовать. Старые сотрудники отдела наблюдали это много раз, а вы увидите впервые. Поучитесь».
Уже по тому, как велась подготовка к просмотру, я поняла, что он будет очень скрупулезным. Рядом с аккуратно разложенными образцами (примерно 15-20 штук) положили молоток, скальпель, шило, лупу, красный карандаш; поставили капельницу с 10% раствором соляной кислоты и глубокую миску с водой (М.Л. будет купать пробы – объяснили мне). А поверх образцов лежали стратиграфическая колонка и ведомость проб. Вскоре появился Марк Лейбович. Поздоровавшись, он сразу подошел к пробам и приступил к делу. Внимательно изучил колонку, заглянул в ведомость проб, чтобы проверить детальность их отбора по каждому известняку, и занялся самими образцами.
Совершенно рядовую будничную геологическую заботу М.Л. выполнил просто и с блеском. Я увидела человека увлеченного, широко эрудированного, уделяющего внимание самым, казалось бы, незначительным деталям и извлекающего из них колоссальную информацию. Все для него было важно: стилолитовые швы, зеркала скольжения, характер трещиноватости, замывы алевритового и аргиллитового материала, создающие слабоволнистую структуру, желваки сидерита, состав и характер распределения в породе остатков органики, выполнения ее стенок или внутренних полостей пиритом, кварцем или каолинитом, минеральный состав прожилков и т.п. Красным карандашом М.Л. намечал на поверхности керна линии, по которым шлифовальщики вырезали пластинки для последующего изготовления шлифов. И при этом он не забывал, что шлифы для микропалеонтологов должны быть по наслоению породы, а для петрографов – перпендикулярно к нему. За 40 минут просмотра образцов проб М.Л. обрушил на нас, сотрудников отдела, фейерверк знаний по литологии, минералогии, палеонтологии, фациальному анализу, палеоэкологии, тектонике и стратиграфии. Для меня, начинающего геолога, это был настоящий мастер-класс специалиста высочайшего уровня. Он и стал для меня эталоном по работе с первичным материалом.
В сентябре 1969 года состоялась геологическая экскурсия по Донецкому бассейну для членов Межведомственного стратиграфического комитета СССР (МСК). Ее участниками были крупнейшие стратиграфы мира, ведущие палеонтологи по различным группам фауны и флоры, сотрудники научно-исследовательских институтов и кафедр вузов Советского Союза. В их числе О.Л. Эйнор и М.В. Вдовенко из Киева; С.Е. Розовская, Е.А. Рейтлингер, Г.Д. Киреева – из Москвы; З.С. Румянцева из Ташкента; Н.П. Василюк из Донецка и ряд других, фамилии которых я, к сожалению, уже не помню. Слушать, как М.Л. Левенштейн проводит обзорные полевые экскурсии по обнажениям, было истинным удовольствием. Он не только давал исчерпывающую характеристику каждого слоя, но и рассказывал о цикличности осадконакопления, фациальной изменчивости горизонтов, о палеогеографических особенностях бассейна, легко переходил на сравнение с одновозрастными отложениями других регионов мира, давая ответы на далеко не простые вопросы своих высокообразованных слушателей. И эта аудитория по достоинству оценила опыт и знания М.Л., его широкую эрудицию.
Чтобы быть эрудированным и компетентным в своей области знаний, каждый специалист должен постоянно следить за публикациями по интересующим его вопросам не только в своей стране, но и за рубежом. Я имела возможность убедиться в том, как широка география источников новых знаний у М.Л. Однажды он обратился ко мне с просьбой откорректировать перевод статьи из американского журнала с учетом терминологии, принятой советскими микропалеонтологами. Перевод делал человек, далекий от тонкостей палеонтологических исследований, поэтому он вполне мог допустить неточности и смысловые ошибки. В статье рассматривался вопрос о возможности определения степени метаморфизма пород по характеру окраски содержащихся в них конодонтов. Протягивая мне ксерокопию статьи и текст перевода, М.Л. спросил, меняется ли цвет конодонтов, обнаруженных в различных геологических районах Донбасса. Я ответила утвердительно, так как мои материалы по конодонтам московского яруса Донбасса это подтверждали. Но я была поражена, что М.Л. не только знаком с конодонтовым методом палеонтологических исследований, но и следит за новинками литературы, касающейся этого вопроса.
Изучать конодонты в карбоновых отложениях Советского Союза стали совсем недавно – в конце шестидесятых годов XX века. В плане подготовки к VIII Международному конгрессу по стратиграфии и геологии карбона почти одновременно в Донбассе, Подмосковном бассейне, на Урале и в Средней Азии начались работы по изучению конодонтов и возможности их использования для межрегиональной корреляции карбоновых отложений. До начала этих работ советские палеонтологи видели конодонты карбона только на фототаблицах в иностранных журналах. Специальной литературы на русском языке практически не было. Мы пользовались работами конодонтологов из США, ФРГ, Канады, Южной Америки и Японии. Конодонтами карбона в Советском Союзе на тот момент занимались человек двадцать, а всего в мире, включая специалистов по другим отложениям (от ордовика до триаса), – человек 200. И только в семидесятых годах были получены первые результаты исследований конодонтов карбона в различных регионах СССР, появились первые публикации на русском языке, а в сентябре 1975 года итоги конодонтовых исследований (в том числе и моих) были изложены в докладах на VIII Международном конгрессе по стратиграфии и геологии карбона.
После Международного конгресса и завершения тематической работы по конодонтам московского яруса я снова вернулась к исследованию фораминифер для решения текущих производственных задач и практически перестала следить за новинками публикаций о конодонтах. А Марк Лейбович не перестал. И можно было только позавидовать тому, что и после шестидесяти лет он сохранил юношескую любознательность и тягу к знаниям, способность учиться и познавать новое.
Умение слушать и простого собеседника, и научного оппонента, схватывать на лету главную мысль, четко формулировать суть вопроса, увлечь своим выступлением аудиторию, найти убедительные доводы, отстоять свою точку зрения – все это грани личности М.Л. Левенштейна, так притягивавшие к нему людей. Увидеть на трибуне сражающегося с оппонентами М.Л. мне удалось в мае 1983 года в Чернигове, на расширенном заседании Межведомственного стратиграфического комитета, решающего вопрос о внесении изменений в стратиграфическую схему отложений турнейского и визейского ярусов Донецкого бассейна. Институт геологических наук Академии наук Украины (докладчик В.И. Полетаев) предлагал зоны сплошной карбонатной толщи этих ярусов перевести в ранг свит, а ПГО «Донбассгеология» (докладчик И.А. Макаров) возражал и предлагал оставить зональное расчленение. Заслушав доклады, участники совещания вступили в жаркую дискуссию, которой, казалось, не будет конца. Опытные стратиграфы, ведущие палеонтологи страны, геологи–производственники, кандидаты и доктора наук спорили до хрипоты, каждый отстаивал свою точку зрения, но прийти к единому решению не могли.
После трех часов бурного обсуждения проблемы был даже один комический эпизод. Нина Павловна Василюк (специалист по кораллам карбона, преподаватель Донецкого политехнического института) показала всем ключ от зала заседаний, где проходило совещание, и сказала, что сейчас закроет дверь и выбросит ключ в окно, а мы будем сидеть здесь до утра – как в фильме Эльдара Рязанова «Гараж», – пока не примем решение, ради которого здесь собрались. Участники приуныли и задумались. Никого не радовала перспектива бессонной ночи. И тут к кафедре вышел Марк Лейбович, попросил предоставить ему слово. О, какое это было выступление! Как четко разложил он по полочкам все доводы, «за» и «против», как аргументированно отстаивал мнение геологов–производственников. Поверьте, несмотря на усталость, все слушали очень внимательно, а потом задавали десятки коварных вопросов, пытаясь поколебать его доводы. Но М.Л. блистательно отстоял свою точку зрения, которая и легла в основу решения МСК.
Конечно, такие ответственные выступления, как на Черниговском заседании, требуют больших нервных и эмоциональных затрат. Но и «душой в общении раскрыться» перед доброжелательной аудиторией Марку Лейбовичу тоже удавалось не раз. Я была свидетелем одного такого случая. В сентябре 1985 года в Артемовне проходил коллоквиум по систематике озаваинеллид (фораминифер отряда Fusulinadae). Это было чисто рабочее совещание по плану мероприятий Всесоюзной микропалеонтологической комиссии. К нам приехали микропалеонтологи из Москвы, Фрунзе. Саратова, Перми, Уфы, Оренбурга и Луганска. География широкая, но гостей было всего около 15 человек. Большинство из них имели ученые степени и прекрасно знали не только палеонтологию, но и особенности стратиграфии своих регионов. Многие впервые приехали в Артемовск, хотели познакомиться с городом, узнать побольше о Донбассе.
После заседаний в кабинетах, где шло обсуждение вопросов систематики фораминифер и просматривались под микроскопом шлифы, участники совещания как глоток свежего воздуха восприняли предложение посетить геологический музей ПГО «Донбассгеология», один из лучших музеев, созданных в производственных коллективах тогдашнего Министерства геологии СССР. Еще до начала работы коллоквиума, при обсуждении мероприятий по его проведению, Марк Лейбович сказал, что хочет сам провести экскурсию для участников совещания. О лучшем варианте нельзя было и мечтать.
И вот Марк Лейбович с указкой в руках стоит в музее возле большой геологической карты Донецкого бассейна. Перед ним – группа ведущих палеонтологов страны. И надо начинать экскурсию. Любой опытный лектор, преподаватель или экскурсовод хорошо чувствует аудиторию, подпитывается ее вниманием, интересом к предлагаемой теме. С аудиторией М.Л. Левенштейну повезло – она понимала его с полуслова. А он говорил легко, свободно, увлеченно, и перед слушателями возникали яркие картины далекого геологического прошлого: густые сумрачные леса, болота и торфяники; моря и дельты рек, ветры и дожди, разрушающие горные породы; потоки магмы, прорывающиеся из глубин земли, тектонические катаклизмы. Рассказ продолжился возле витрин с образцами породи минералов. И здесь тоже звучали не только сухие цифры и факты, но и легенды о камнях, местные предания, рассказы о курьезных случаях из полевой геологической жизни. Общение было самым непринужденным. Участники коллоквиума тоже начали рассказывать об уникальных геологических объектах своих регионов (об Урале и Средней Азии готовы были слушать все), делились опытом полевых экспедиций, интересовались мнением Марка Лейбовича по поводу спорных вопросов международных стратиграфических схем карбоновых отложений. Все забыли о времени и очень удивились, что рабочий день уже закончился.
После ухода Марка Лейбовича москвичка Мария Николаевна Соловьева (доктор геолого-минералогических наук, председатель Всесоюзной микропалеонтологической комиссии), переполненная восторженными впечатлениями, как и остальные участники только что состоявшегося душевного общения, спросила у меня: «Зоя, неужели и правда Марк Лейбович работает в вашем геологоразведочном предприятии?! Я скорее поверила бы, что он приглашенный профессор из какого-то университета. Такая яркая личность! Так влюблен в геологию и увлечен своей профессией – настоящий геолог от Бога! Что он делает в небольшом провинциальном городе? Да любая кафедра геологического факультета Московского государственного университета гордилась бы таким сотрудником!»
Вот такой яркой, талантливой, неординарной Личностью остался Марк Лейбович в памяти тех, кто, увлеченный геологией, работал рядом с ним, общался на совещаниях и научных конференциях, шел рядом по жизни.